Политолог Дмитрий Орешкин: «Мы потихоньку подходим к осознанию городской революции, а она опасна. Дмитрий Орешкин: Расчет Кремля - чтобы разрушенный Донбасс оплачивала Украина Орешкин дмитрий апрель политика рф

Дмитрий Орешкин ― То, что происходит на телевидении, похоже на отчаянную истерику. Там понимают, что что-то надо делать, но уже не понимают, что. И поэтому делают то, что привыкли: врут с плеча и даже не оглядываясь на аудиторию. За этим стоит такое глубоко искреннее презрение к телезрителю, что трудно себе вообразить.

Почему они так бояться Навального? Потому что им нечего ответить на опубликованные, кстати говоря, вовсе не Навальным материалы расследования, кстати, про Панаму. Как они могут ответить на это? Только дискредитацией Касьянова, Навального, Яшина, каких-то других оппозиционеров. Что характерно, ведь не трогают ни коммунистов, ни патриотов со стороны Жириновского, а вот почему-то именно у этой публики, у которой, как они сами говорят, мизерный рейтинг поддержки, так много телевизионных врагов, так много искусственно созданных каких-то дискредитирующих материалов.

Мне кажется, в этом какой-то уже советский кризис, потому что они не понимают, что со стороны это выглядит смешно, что начинается та самая фаза, которую еще Булат Окуджава назвал, что «люди царства своего не уважают больше». Вот это царство на глазах теряет уважение. И то, что они делают, как они думают, для собственного спасения, на самом деле еще глубже расшатывает уважение к этому самому царству. Потому что нельзя испытывать не то что доверие, а элементарное уважение вот к той безумной мухоморной пене, которая льется с экранов телевидения. Ну придумали бы что-нибудь более правдоподобное, придумали бы что-нибудь более живое, показали бы хоть какие-то документы, на просто нарисованные каким-то компьютерным дизайнером строчки, придуманные каким-то из редакторов этой программы.

Проблема-то в том, что советские и русские телезрители все-таки не такие идиоты, какими их мыслит наше руководство. Конечно, телевидение обладает огромной пропагандистской энергией, но раньше или позже она начинает раздражать. Мы сейчас как раз входим в ту фазу, в которую Советский Союз вошел через два поколения. Где-то к 60-70-м годам стало понятно, что из себя представляет Коммунистическая партия, что из себя представляют ее съезды, ее программы, ее обещания. И народ, в общем, тогда уже начал понимать, куда это все клонится. Вот сейчас мы находимся на переломе.

Через полгода будет понятно окончательно даже тем людям, которые поддерживали то, что делал Владимир Владимирович Путин, что мы не просто в тупике, а мы в тупике, где нечем дышать. С каждым месяцем все большее количество людей будет разочаровываться.

И чтобы спастись в этой ситуации, им надо начинать новую победоносную войну, желательно маленькую внутри уже Российской Федерации, и это уже не шутки, это уже прямая опасность физическому существованию страны и населяющего его народа, и все больше людей ̀то начинают понимать. Власть становится откровенно глупой и откровенно смешной. Если раньше это понимали наиболее продвинутые граждане, то теперь это начинают понимать все больше и больше людей, которые еще недавно симпатизировали этой самой власти.

Четверть века назад не стало СССР: проблемы, разрушившие империю, воспроизводятся сейчас

Не менее половины россиян вот уже четверть века жалеют о том, что СССР канул в Лету. Жалеют о сказке, которая не стала и не могла стать былью.

Те, кто тоскуют по «великой стране», любят красивую картинку и при этом не умеют или не хотят увидеть то, что за ней спрятано. А те, кто хотят командовать «великой страной», с удовольствием такую картинку рисуют, в упоении забывая, что суровая действительность, которую прячут за ней, никуда не делась.

Фабрика мифов

Система приоритетов в СССР была проста: все ресурсы концентрировались на державных военно-стратегических проектах. За счет гиперэксплуатации населения или позже — недр. Номенклатура как эксклюзивный работодатель могла платить за труд столько, сколько считала нужным. Поэтому советский инженер получал 200 «деревянных» рублей примерно за ту же работу, за которую его американскому коллеге платили две тысячи свободно конвертируемых долларов. Советским гражданам попросту недоплачивали, компенсируя скудное существование сказками о великой стране. Люди работали где поставят, жили где поселят и ели что дадут. А куда денешься в условиях тотальной монополии? Зато летали в космос, давали отпор проискам врагов, выполняли интернациональный долг в Афганистане и три поколения кряду шли от победы к победе в последнем и решительном бою, который никак не заканчивался.

Сейчас все то же самое, только в гибридной форме и на территории поменьше. Базовое сходство советской и нынешней российской систем — в невероятном разрыве между заоблачным полетом пропаганды и приземленной реальностью.

Сумма союзных дотаций, субвенций и инвестиций, полученных Таджикской ССР за все время ее существования, в 2,6 раза превысила объем произведенного в республике ВВП. Такова была плата за контроль над территорией

В основе таких режимов — всегда образ, метафора, миф, чья задача мобилизовать, вдохновлять и возглавлять трудящиеся массы. Советская фабрика мифов рисовала образ Светлого Будущего на фоне Временных Трудностей. Пропагандисты путинской России, наоборот, успешно эксплуатируют образ Светлого Прошлого: мол, именно в советские годы все у нас было в порядке, но мы, дураки, не ценили своего счастья и позволили врагам его разрушить.

Но за иллюзии силового могущества надо платить. И раскошеливаться приходится не элитам, а населению.

В вывернутом наизнанку общественном сознании россиян присоединение Крыма понимается как усиление державы. Следовательно, это освобождение от «диктата Запада» — повышение экономической мощи — улучшение качества жизни. Прямо как в СССР, верно? Вот оно, счастье от осознания, что возрождается былое величие державы. Но на самом деле все наоборот. В современном мире новые территории не приносят богатств, а напротив, требуют мощных инвестиций в социальные программы, инфраструктуру и экономику. Люди на отвоеванных Сталиным территориях стали жить значительно хуже, чем их оставшиеся на свободе соотечественники. ГДР уступала ФРГ настолько очевидно, что пришлось срочно городить Берлинскую стену. Отрезанный от Финляндии кусок Карелии за два поколения превратился в убитую советскую глушь, в то время как сама страна, потеряв развитую южную часть, выросла в одну из ведущих экономик Европы. Или сравним отвоеванную половину Сахалина (не говоря про четыре спорных острова) с соседним Хоккайдо, который три поколения назад назывался «японской Сибирью», а в 1972 году уже принимал Олимпийские игры, сегодня имеет развитую промышленность и высокоскоростную транспортную инфраструктуру.

В современной России действительно все, как в СССР. Только не в сказочном, а реальном, где за миражи экспансии расплачиваются граждане. Присоединенный Крым стоил российскому бюджету 125 млрд руб. в 2014 году, около 100 млрд — в 2015-м и примерно столько же будет стоить в 2016-м. Еще в 250-300 млрд обойдется крымский мост. Плюс (точнее минус) расходы на тайное содержание ДНР/ЛНР. Ну и еще санкции/контрсанкции в размере примерно 1% ВВП — под 1 трлн руб. Как результат — кризис пенсионной системы и снижение располагаемых доходов населения на 15%.

Силовой контроль и пропаганда — да, вернулись. Инвестиции и развитие — не ожидаются.

Вожди и массы

На карте мира СССР выглядел огромным красным монолитом, придавившим шестую часть суши: великим, могучим и нерушимым. На самом деле Советский Союз был полон скрытых разломов и противоречий: этнических, конфессиональных и территориальных.

Целые народы, причисленные к «неблагонадежным», — от немцев, поляков и корейцев до крымских татар, ингушей и чеченцев — тайно и незаконно были депортированы к черту на кулички. В конце 1930-х на Северном Кавказе шла реальная война между ингушами и хевсурами (этнографическая группа грузин, коренное население горной области Хевсурети на Кавказе. — NT ), в результате которой северная часть Хевсурети обезлюдела: людям пришлось бежать за Кавказский хребет. Но благостная картинка дружбы советских народов всего этого ужаса не отображала. Никто об этом не знал — значит, этого как бы и не было. Все в это время смотрели милое кино «Свинарка и пастух».

В СССР преследовались и подавлялись все религии, кроме основополагающей и державной, функции которой выполняло нетленное учение Ленина-Сталина. 23 декабря 1946 года вождь в узком кругу доверенных редакторов своей биографии сформулировал нетривиальную для марксиста мысль, старательно записанную членом редколлегии Василием Мочаловым: «Марксизм — это религия класса. Хочешь иметь дело с марксизмом, имей одновременно дело с классами, с массой… Мы — ленинцы. То, что мы пишем для себя, — это обязательно для народа. Это для него есть символ веры!»* «Масса» не была допущена к этому нехитрому сакральному знанию. Зато твердо знала, что советский народ — «новая историческая общность людей», он един, неделим и навеки свободен от религиозного рабства. Однако стоило советской власти чуть-чуть ослабить номенклатурный пресс, чтобы дать вздохнуть экономике, как вспыхнули давно тлеющие этнические (не без религиозной предыстории) конфликты в Казахстане, Фергане, Нагорном Карабахе. Дальше было больше.

В мышлении тех самых масс полностью отсутствовало понимание скрытой асимметрии советского пространства. В референдуме о сохранении СССР, который нынешняя пропаганда трактует как выражение воли всего советского народа, не участвовали 6 ориентированных на запад республик: Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдавия и Эстония. Украина и Казахстан голосовали с оговорками, подчеркивающими их статус суверенных государств, а не советских республик. Зато самый единодушный результат за СССР дали восточные республики: Туркмения — 97,9%, Киргизия — 96,4%, Таджикистан — 96,2%, Узбекистан — 93,7%, Азербайджан — 93,3%. Оно и неудивительно. Помимо восточной традиции восприятия власти сыграла свою роль и экономика. К примеру, сумма союзных дотаций, субвенций и инвестиций, полученных Таджикской ССР за все время ее существования, в 2,6 раза превысила объем произведенного в республике ВВП. Такова была плата за контроль над территорией.

Электоральная асимметрия

СССР был «империей наизнанку». Европейские империи (дореволюционная Россия в том числе) высасывали ресурсы из колоний, обогащая метрополию. Советский Союз действовал наоборот: нещадно эксплуатировал более развитые в социокультурном и экономическом отношении западные и центральные регионы, чтобы подкармливать условный Восток. В результате (если оставить в стороне гипертрофированную номенклатурную Москву) в старорусском цивилизационном центре за три поколения при советской власти сформировалась черная дыра застоя, депопуляции, дефицита и беспросветности.

Глядя на мир сквозь сказочные шоры советского величия, ни российские элиты, ни большинство населения не сознают, что попытка увидеть наяву воображаемые победы на деле ведет в тот же тупик, за выход из которого страна однажды уже дорого заплатила. Видимо, придется платить еще раз.

На думских выборах 2016 года, если исходить из официальных данных, партия власти получила максимум поддержки в регионах с отчетливым преобладанием восточных приоритетов — в так называемых электоральных султанатах. Чечня обеспечила «Единой России» 91,4% голосов от списочного состава избирателей. Следом идут Дагестан (78,3%), Карачаево-Черкесия (76,2%), Тыва, Мордовия, Кабардино-Балкария — все как один более 65%. А Петербург дал только 13%. Москва — 13,3%. Новосибирская область — столько же, как и Хабаровский край, Томская, Иркутская, Омская области.

Экономически самодостаточные столичные регионы и крупные городские агломерации объективно тяготеют к европейской системе ценностей. Электоральные султанаты, зависящие от дотаций из Москвы, — к азиатскому авторитаризму

Никогда за последние 25 лет асимметрия голосования не была столь очевидна и так похожа на референдум 1991 года. На картинке — демонстрация сплоченности и единства, в жизни — явный раскол приоритетов населения. Экономически самодостаточные столичные регионы и крупные городские агломерации объективно тяготеют к европейской системе ценностей. Периферийные элиты электоральных султанатов, зависящие от дотаций из Москвы, — к азиатским приоритетам авторитаризма, который неэффективен в экономическом отношении и держится только на силовом ресурсе.

Борис Ельцин был президентом городов: в первом туре выборов 1996 года в 15 крупнейших мегаполисах он набрал более 50% голосов. Владимир Путин не менее отчетливо является президентом периферии. На выборах 2012-го в той же Чечне при явке 99,6% ему изобразили поддержку в 99,8%, а в Москве премьер-президент получил, по официальным данным, лишь 47%.

Эта проблема долгосрочная. Ее можно довольно долго не замечать, замазывая пропагандистской косметикой, как не замечал СССР, но рано или поздно она даст о себе знать.

В действительности сравнительно мирный распад СССР был для России и ее граждан огромным благом. Он дал возможность худо-бедно перевести экономику на рыночные рельсы, вернуться к конвертируемой валюте, возродил в народе желание работать и зарабатывать. А вот картинка победной поступи — да, исчезла. Обидно, конечно. Однако останься висеть на спине России груз дотационной Средней Азии, реформы были бы вообще невозможны. Как и самая ограниченная свобода. Суммарный объем голосующего электората бывших восточных республик СССР насчитывает примерно 50 млн человек — столько же, сколько народа ходит на выборы по всей России. Все эти голоса целиком в распоряжении у местного руководства. Ну и?

Когда лидер «Яблока» Григорий Явлинский упорно намекает, что кабы его вовремя послушались, то СССР можно было бы сохранить, в ответ хочется спросить: а где в этом замечательном государстве было бы «Яблоко», которое даже в сравнительно европеизированной (если сравнивать с Узбекистаном и Туркменистаном) России не может набрать 3%? Попытки примазаться к тоске избирателя по утраченной сказке — знак потери ориентации в географических, политических и социальных реалиях. То есть тотальная дезориентация. Весьма характерная черта современной демократической общественности. Продвинутый городской электорат это каким-то шестым чувством улавливает. И не верит ни тем, ни этим.

* Сталин И.В., Сочинения. Т. 17. С. 636. Тверь, «Северная корона», 2004 год.

Попытка Путина переключить внимание россиян с поражения в Украине на войну в Сирии обернулась очередным провалом.

Москва увязает все глубже: Асад не контролирует ситуацию без постоянной поддержки российских войск, в том числе наземных.

Во вторник, 13 декабря, постоянный представитель России в ООН Виталий Чуркин заявил, что сирийское правительство восстановило контроль над восточным Алеппо.

Сирия для Кремля – это способ отвлечения. Путин проиграл Украину: никогда прежде она не была так далека от России, так враждебна ей и в такой степени заточена на европейские ценности. Но в общественном мнении эта тема замылена, о ней не говорят, как и о Донбассе, поскольку там тоже не видно никаких побед, пишет российский политолог Дмитрий Орешкин в «Новом времени».

Поэтому Путин попытался переключить внимание на Сирию. И сначала российская общественность встрепенулась, потому что «наконец-то мы поднялись с колен и не побоялись вступить в противостояние с Соединенными Штатами» - по крайней мере, так это подается российской пропагандой. Но проблема состоит в том, что в российском общественном мнении, как показывают замеры социологов, сирийская война непопулярна.

Похоже, в этом Путин просчитался: крымские дрожжи выдохлись (значительная часть населения относится к аннексии с одобрением, но уже без восторга), с Донбассом ситуация еще хуже: понятно, что положение там аховое, и у России нет денег на его улучшение, так что эту тему убрали из новостных заголовков, но и Сирия не очень хорошо работает.

А к выборам 2018 года Путин должен совершить какой-то подвиг: люди устали, экономическая ситуация ухудшается, и улучшений в будущем не предвидится.

Средства массовой информации активно говорят: «Мы сделали Трампа президентом», и многие почему-то считают, что его избрание – это большая удача.

По Сирии – много говорят о том, что взяли Алеппо, но предпочитают умалчивать о потерянной Пальмире.

В целом же Сирия в России непопулярна, поскольку в общественном сознании она ассоциируется с Афганистаном. Если бы Путин, как он изначально собирался, провел краткосрочный победный вояж на Ближний Восток, помог Асаду и вышел из Сирии победителем, это бы сработало. Но, похоже, россияне погружаются в Сирию все глубже, так как Асад не может контролировать ситуацию без постоянной поддержки российских войск, в том числе наземных.

Как следствие, туда приходится посылать чеченские батальоны, о чем тоже стараются не говорить; но куда денешься? Влезть в сирийскую историю оказалось легко, а вот вылезти – намного сложнее. Значит, приходится отвлекать от Сирии внимание и готовить к 2018 году новый подвиг. Ведь если этого подвига не будет, среди россиян продолжит расти разочарование: поднимались-поднимались с колен, а жизнь лучше не стала.

Что происходит с избирателями в России

Как ранее сообщал Sobesednik.ru, социологический опрос, организованный специалистами Левада-центра, показал, что если пять лет назад голосованием интересовались 62 процента опрошенных, то в текущем году - всего 45 процентов. Напомним, что в преддверии выборов 1999 года выборами интересовались 75 процентов опрошенных.

Люди очень хорошо понимают, что сама сущность парламентаризма выхолощена, что от этого зависит чрезвычайно мало и это в основном работает только в интересах исполнительной власти, - говорит политолог Дмитрий Орешкин. - Поэтому не так уж и важно, кто именно в этом парламенте присутствует. К этому мы долго шли и пришли. Дискредитирован институт выборов.

А во-вторых, значительная часть людей - не большинство, а почти половина - полагает, что результаты выборов все равно будут фальсифицированы, - объясняет эксперт в беседе с корреспондентом Sobesednik.ru. - И в-третьих, избиратели не видят того, за кого можно было бы голосовать. Опять за «Единую Россию», которая сидит уже 15 лет? Нельзя сказать, что ее сильно любят. Но по инерции за нее проголосует большинство. Какие есть альтернативы, интересные предложения? Для некоторых людей кажется, что коммунисты предлагают альтернативу. Но таких меньшинство. Сторонников коммунистических идеалов в России немного. Поэтому раздражение естественно.

Сорок пять процентов - это всего лишь данные одного исследования. Может, осенью будет совершенно иная картина? - Тенденция показана правильно: уровень жизни падает, цены растут, плюс инфляция, доходы снижаются… В 90-х годах люди искали альтернативу между политическими партиями и их лидерами: не нравится Ельцин - проголосую за Зюганова, не нравится Зюганов - проголосую за Лебедя и так далее. А сейчас люди альтернативу не ищут. Они вообще вышли из выборного пространства: «Это не наша игра. Это внутренняя игра политиканов. К нам это не имеет никакого отношения. Они решают свои проблемы. А наши проблемы они не решают».

Гражданские люди, население вместо того, чтобы внутри системы сделать выбор (что, в общем, правильно), они выходят из этой системы, - говорит Дмитрий Орешкин. - Эту систему для них делает чужой. Это довольно устойчивая тенденция, наблюдается давно. А вот когда появляется драматургия, ощущение, что есть за кого голосовать и за что бороться, интересы зарождаются очень быстро.

Вспомните выборы мэра города Москвы. Люди, которые хотели поддержать Навального, пришли и обеспечили ему 640 тысяч голосов. Те выборы были почти честными, - вспоминает политолог. - А сейчас что? Чем Миронов отличается от кого-то другого? Вы спрашиваете, может ли осенью картина измениться? Всё зависит от того, какая будет предвыборная кампания. Но тут такая хитрость: действующая власть заинтересована в инерционном сценарии, то есть как раз чтобы ничего не менялось. Почему? Там хорошо понимают, что наиболее продвинутая, образованная, урбанизированная часть страны переживает фрустрацию и раздражение и поэтому лучше, если явка будет низкой.

В городах люди если захотят проголосовать, они проголосуют. И так, как они проголосуют, так голоса и посчитают. В крупных городах, как правило, трудно фальсифицировать голоса, - отмечает эксперт. - Чем меньше будет явка в городах, тем большую роль сыграет управляемый электорат в республиках. В Чечне все равно явка будет 99 процентов, и там даже опросы нет смысла производить. Если будет низкая явка в Москве, где голоса расходятся (хоть какая-то демократия), то больший относительный вес будет принадлежать чеченским избирателям. Также - дагестанским, татарстанским, башкортостанским, кемеровским, где власть держат в руках.

Инерционный сценарий очень выгоден действующей власти, - считает политолог. - В условиях низкой явки приходит управляемый электорат - пенсионеры, бюджетники, военнослужащие, пациенты в больницах, те, кто сидит в местах не столь отдаленных. Они голосуют именно так, как нужно начальству. А вот те свободные избиратели - они раздражены, они не пойдут, они не верят.

Для того, чтобы повысить явку, надо ситуацию «взрывать» - надо что-то неожиданное сделать «Яблоку», ПАРНАСу, «Партии роста» и так далее. Жириновский, например, это сделает - он умеет привлечь внимание, - предсказывает Дмитрий Орешкин. - Для несистемных партий инерционная модель подобна смерти: наберут свои 2 процента, и на этом всё закончится. Нужно что-то сделать. Но что? Теоретически интерес может быть обострен, но, я думаю, его изо всех сил будут гасить - именно из соображений того, что низкая явка на пользу власти. И я не понимаю, с какой яркой, неожиданной инициативой может выступить какая-нибудь из оппозиционных партий, - заключил эксперт.

Мост в Керчи становится символом того, что Крым был слишком дорогим приобретением для России. Но Путина в проблемах не винят: он для страны - все еще «священная корова»

Дмитрий Орешкин, российский политолог, рассказал НВ о том, почему и будет ли Россия его достраивать. А также о том, что в свете материальных сложностей россияне переоценили отношение к присоединению Крыма к России, но не готовы этого признать, поскольку это значит признать себя обманутыми. Кого они винят в своих проблемах и что эти метаморфозы значат для Украины?

С Керченским мостом ситуация вполне предсказуема и печальна. По официальным планам его должны были ввести в строй в 2018 году. Несколько месяцев назад появилась информация о том, что Россия не успевает, и его введут в эксплуатацию к 2019 году. А вот буквально на прошлой неделе было сказано, что финансирование приостановлено.

Официальные руководители стройки сразу внесли поправки, сказали, что строительство продолжается в прежнем ритме, но про финансирование ничего не сказали.

• ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Строительство может продолжаться некоторое время и без финансирования. Проблема в том, что у России всерьез нет денег. Вся эта история с присоединением Украины, вовлечением ее в евразийское пространство и Таможенный союз начиналась в 2013 году, когда мировые цены на нефть были свыше $100 и было ощущение, что денег в стране залейся и их можно использовать на расширение геополитического влияния.

А сейчас каждый миллиард на счету. Даже каждый миллион долларов в российском бюджете представляет проблему.

На строительство моста должны были выделить 66 млрд рублей на год, грубо говоря, миллиард долларов. Этих денег нет. Несмотря на то, что у стройки первоочередной статус. Это имиджевое сооружение, программа №1, геополитическое влияние и все прочее. Даже на эту стройку деньги будут выжиматься с трудом. Я все-таки думаю, что они будут находиться, потому что, если стройка совсем замерзнет - это будет имиджевая катастрофа для Владимира Путина . В конце концов, миллиард долларов для российской экономики - не «неподъемная вещь». Деньги будут выделять с трудом, по чайной ложке, отрывая от каких-то других не менее важных для России инфраструктур, но я думаю, что строительство будет продолжаться. Хотя, по советской традиции, превратится в долгострой.

Владимир Путин для россиян - священная корова. За экономику он вроде как не отвечает, а отвечает за державные приоритеты: «он поднимает нас с колен», «он ведет к светлому будущему»

Подобные инфраструктурные вещи в любом случае полезны, при любых географических границах - мосты лишними не бывают . Но, учитывая почти катастрофическое положение дел с экономикой - стройка будет затягиваться.

В нынешней ситуации российская казна переживает серьезный кризис: у чиновников просто неоткуда черпать ресурсы. Так что, к сожалению, это с одной стороны, вполне понятно и предсказуемо, но, с другой стороны, жизнерадостно говорить о том, что стройка рухнула, совершенно нет никаких оснований.

В обществе сейчас происходит некоторая переоценка ситуации с Крымом. И она реализуется очень интересным образом. Люди стараются об этом не думать, потому что, если об этом думать, то приходиться признать, что тебя обманули, а ты был дураком . Ты так радовался тому, что «Крымнаш», а вот теперь оказывается, что это удовольствие не по карману.

Идеологические соображения здесь на втором месте. На первое место выходят чисто прагматические результаты. Поэтому наши соотечественники стараются делать вид, что все в порядке. Но червь сомнения завелся. Мы видим, что потихоньку снижается рейтинг Владимира Путина, хотя он по-прежнему высок, если раньше говорили про 86-89% поддержки, сейчас уже на уровне 80% и даже ниже. Ну, конечно, тут проблема еще и в эмоциональном настрое людей. Свои негативные переживания они возлагают на правительство, в частности на Медведева или Единую Россию, а Владимир Путин для них - священная корова . За экономику он вроде как не отвечает, а отвечает за державные приоритеты: «он поднимает нас с колен», «он ведет к светлому будущему». Но поскольку уже не советские времена - замолчать или «замазать» пропагандой реальные ухудшения жизни в стране трудно, то понемножку и рейтинг Владимира Владимировича начинает прихрамывать.

Я думаю, эта тенденция продолжится, потому что обещанное повышение зарплат, пенсий не могут быть реализованы в полном объеме (если вообще будут реализованы). Поэтому пропаганда утешается тем, что в Украине еще хуже. Сейчас говорят, как плохо там, как все ужасно, какая коррупция (что в значительной степени соответствует действительности). Но утешение чисто виртуальное: не тем, что у нас лучше, а тем, что у них еще хуже. Такая вполне советская модель. В условиях большей информационной прозрачности она долго не проживет. Поэтому я думаю, что в ближайший год наступит то, что социологи пафосно называют когнитивным диссонансом: «Как же так - мы вроде поднялись, мы дали всему миру понять насколько мы сильны и могущественны. Мы отказались от зависимости от Запада и в результате вот такие удивительные вещи. Все вроде бы должно быть наоборот. Мы должны, как в Советском Союзе, идти вперед и вверх, а оно не выходит».

Так же как люди забыли реальность советских времен, так они сейчас стараются верить во Владимира Путина. И его рейтинг в значительной степени является рейтингом отчаяния. Потому что больше вообще верить не во что, а уж если совсем ни во что не верить, то получается мы совсем дураки и нас все обманули. В том числе и Путин. Принять эту довольно простую и довольно очевидную логику, с моей точки зрения, массовое мышление пока еще не может . Поэтому оно изо всех сил старается делать вид, что ничего, мы поднимемся, мы еще покажем всем, мы построим мост, а вот украинцам будет ужасно плохо. Вот такая примерно ситуация.

Думаю, что разговоры о возвращении Крыма под украинскую юрисдикцию пока абсолютно теоретические и пропагандистские. Для Путина - это окончательная политическая смерть , поэтому этого он не допустит ни при каких условиях. Он будет держаться за Крым до последнего. Я скорее придерживаюсь точки зрения, которую сформулировал Михаил Ходорковский: если Крым и изменит свой политический статус, то это будет в процессе переделки границ всей России в целом, которая наступит после ожидаемого благодаря путинскому вертикальному менеджменту коллапса всей государственной структуры.

Коллапс немножко приближается. Так или иначе, территории, которые не удовлетворены московским менеджментом, все сильнее начинают это ощущать, и они рано или поздно свои требования предъявят. В том числе, это будет и проблема Крыма. Но в первую очередь, я думаю, проблемы начнутся в Калининграде, который более европеизирован. И вот если (или когда) это произойдет, то мало никому не покажется. Потому что ситуация будет хуже, чем сейчас в Украине. Вполне возможно, что с какими-то межрегиональными вооруженными конфликтами. Но это сугубо моя оценка.

Так что вот так просто вернуть назад Крым не получиться. А вот если вся путинская вертикаль рухнет, то тогда и с Крымом будет что-то непонятное. При этом я вовсе не убежден, что полуостров захочет вернуться в состав Украины. Тогда, скорее всего, они попробуют организовать какую-то самостоятельную государственную структуру. Но до этого надо еще дожить. Скорей всего, это будет нескоро, не меньше 10 лет. Пока, я думаю, что это чисто пропагандистские упражнения. Вернуть силой Крым заведомо нельзя - это будет огромный подарок путинскому режиму . У него появится возможность для неэкономической, военной мобилизации населения. А никаких других механизмов возвращения я пока не вижу.